Цветы Италии (по словам Гоголя, он уважал цветы, которые вырастают сами собою на могиле) наполняли его «неистовым желанием превратиться в один нос, чтобы не было ничего больше — ни глаз, ни рук, ни ног, кроме одного только большущего носа, у которого бы ноздри были величиной в добрые ведра, чтобы можно было втянуть в себя как можно больше благовония и весны». Италия добавила работы его носу. Но было там еще и особенное итальянское небо, «то все серебряное, одетое в какое-то атласное сверкание, то синее, как любит оно показываться сквозь арки Колисея».
Чтобы отдохнуть от исковерканной, ужасной, дьявольской картиной мира, им же созданной, он будто хочет позаимствовать нормальное зрение у второразрядного художника, воспринимающего Рим как «живописное» место. Ему нравятся и ослы: «бредут или несутся вскачь ослы с полу зажмуренными глазами, живописно неся на себе стройных и сильных» итальянок, «или таща вовсе не живописно, с трудом и спотыкаясь, длинного неподвижного англичанина в гороховом не проникаемом макинтоше, скорчившего в острый угол свои ноги, чтобы не зацепить ими земли…» и т. д.
Долго писать в этом стиле Гоголь был не способен, и задуманный им стандартный план о приключениях итальянского господина, к счастью, ограничился несколькими жутковатыми общими местами: «Все в ней венец созданья, от плеч до античной дышащей ноги и до последнего пальчика на ее ноге…» — нет, довольно, не то лепет унылого провинциального чиновника из гоголевской глуши, топящего свою злую тоску в фантазиях, совсем смешается с античной риторикой. Благочестивые деяния, которые он замышлял для своих друзей, излагаются попутно с более или менее нудными поручениями. Он изобрел поразительную систему для «грешников, принуждая их рабски трудиться: бегать по его делам, покупать и упаковывать нужные ему книги, переписывать критические статьи, торговаться с наборщиками и т. д.
В награду он посылал книгу вроде «Подражание Христу» с подробными инструкциями, как ею пользоваться, но такие же инструкции даны и по поводу желудочных недомоганий: два стакана холодной воды перед завтраком, советует он товарищу по несчастью. Откиньте все свои дела и займитесь моими — вот лейтмотив его писем, что было совершенно законно, если бы адресаты считали себя его учениками, твердо верующими, что тот, кто помогает Гоголю, помогает Богу. Но люди, получившие его письма из Рима, Дрездена или Баден-Бадена, решали, что Гоголь либо сходит с ума, либо потешается над ними. Он использовал свое выгодное положение посланца Божьего в сугубо личных целях — например, когда отчитывал прошлых обидчиков.
Гоголь был странным созданием, но гений всегда странен. Абсурд был любимой музой Гоголя, абсурд у Гоголя граничит с трагическим. Литература не занимается оплакиванием судьбы обездоленного человека или проклятием в адрес власть имущих. Она обращена к тем тайнам человеческой души, где проходят тени других миров, как тени безымянных и беззвучных кораблей.
(2 оценок, среднее: 5,00 из 5)Сочинение по литературе на тему: Цветы Италии в творчестве Гоголя
Цветы Италии в творчестве Гоголя