Дьяволиада в произведениях М. А. Булгакова

Творчество М. А. Булгакова — одно из крупнейших явлений русской художественной литературы ХХ века. Его талант дал литературе замечательные произведения, ставшие отражением не только современной писателю эпохи, но и настоящей энциклопедией человеческих душ.
Разумеется, талант художника был у Булгакова, что называется, от Бога. А уж то, какое этот талант получал выражение, во многом определялось и обстоятельствами окружающей жизни, и тем, как складывалась судьба писателя.
Родился Булгаков 15 мая 1891 года в Киеве, в семье доцента, потом профессора духовной академии. Был он у Афанасия Ивановича и Варвары Михайловны Булгаковых первенцем. После него семья пополнилась еще двумя сыновьями и четырьмя дочерьми.
Жили они в том самом доме по Андреевскому спуску, в котором писатель поселил в свое время героев «Белой гвардии» и «Дней Турбиных». С этим домом можно не раз встретится, читая эти прекрасные произведения писателя.
В 1907 году в семье случилось несчастье : умер отец — Афанасий Иванович. Забота о воспитании семерых детей целиком легла на плечи Варвары Михайловны. Но как не было это сложно, мать «сумела… дать радостное детство».
Гражданская война застала Булгакова в его родном Киеве. Рушился старый быт, каждому надо было выбирать свой путь на дорогах вздыбленной истории. Булгаков видел «апофеоз» и кровавый закат белого движения, стал свидетелем немецкой оккупации Украины в 1918 году, зверств петлюровских банд. Всем складом своего воспитания он принадлежал к либерально-демократическим слоям старой русской интеллигенции и, как многие люди его круга, решил разделить судьбу своего народа, участвовать в строительстве новой культуры. Выбор этого пути дался ему непросто. Мировоззрение Булгакова не отличалось четкостью идейных позиций, однако, пафос его лучших произведений объективно стал служить возвышению человеческой личности, преодолению в ней эгоизма, корысти, фальши и лицемерия и тем самым смыкался с исторической задачей социалистического воспитания нового человека.
В 1921 году Булгаков переезжает в Москву. Отныне этот многоликий город станет источником, питающим его оригинальное поэтическое и сатирическое творчество. Булгаков начинает писать. Сам он датирует начало своей литературной деятельности очень точно : 15 февраля 1920 года
Фельетоны и рассказы молодого писателя печатаются в столичных газетах и журналах, выходят отдельными изданиями.
К тому времени Булгаков уже отходит от своей медицинской деятельности (в 1916 году он был «утвержден в степени лекаря с отличием»), и полностью отдает себя литературному творчеству. Ранние повести и рассказы. Булгакова имели успех у читателей, но встречали и резкую критику, которая обвиняла писателя в «злопыхательстве» и «новобуржуазных настроениях». Это причинило ему немало бед и огорчений.
Дни писателя были отданы газетной работе для заработка, вечера и ночи — для души, где вызревала серьезная булгаковская проза. Наряду с писанием сатирических повестей («Записки на манжетах», «Дьяволиада») он создавал в 1922-1924 годах свой первый большой роман «Белая гвардия».
В эти же годы Булгаков писал рассказы о гражданской войне. Как правило, они представляли собой ответвления от главного романного ствола. Легко, например, обнаружить такую связь, сравнив рассказ «Я убил», со сценами из «Белой гвардии», где описаны бесчинства петлюровцев в Киеве.
Михаил Булгаков обладал не только сатирическим, но и редким лирическим даром, который и был, пожалуй, основным музыкальным тоном его прозы. Роман «Белая гвардия», рисующий историю киевской семьи Турбиных, конец белого движения на Украине, в самом стиле своем сочетает черты поэтического эпоса и тонкого психологического письма. Впоследствии этот роман превратится под пером Булгакова в пьесу «Дни Турбиных» (1926), которую поставит Московский Художественный театр. Она принесет писателю широкую известность.
Булгаков продолжает работать над своими литературными шедеврами. Он пишет такие известнейшие произведения как «Зойкина квартира» » Бег» и др. Все эти произведения пропитаны острой сатирой, благодаря чему они не раз запрещались, потом снова разрешались и так много раз.
Но в Булгаковских произведениях сатира очень тесно переплетается с какими-то сверхъестественными силами, часто переходящими даже вфантасмагорию. Наглядным тому подтверждением служит рассказ «Дьяволиада». Содержание «Дьяволиады» — судьба маленького человека, рядового винтика бюрократической машины, который в какой-то момент выпал изсвоего гнезда, потерялся среди ее шестеренок и приводов и метался среди них, пытаясь вновь зацепиться за общий ход, пока не сошел с ума. В сущности даже не этот маленький чиновник, хоть он и центральнаяфигура, а сама машина, ничего не производящая и только энергичножующая свою бумажную жвачку, и есть главное действующее лицоповести. Ее кипучая утробная жизнь, смысл которой не поддается разгадке, словно в ускоренных кадрах какого-то сумасшедшего фильма проноситсяперед глазами читателя.
«Дьяволиада» не была в полной мере оценена ни друзьями, ни недругами Булгакова. Ее заметил и в общем похвалил один из крупнейшихмастеров литературы Е. Замятин. Но в целом она показалась емунеглубокой и «очень какой-то бездумной». Между тем есть в ней нечтотакое, чего уж нынешний-то читатель не может не оценить по самому высокому счету. Во-первых, история героя, «нежного тихого блондина»Короткова позволяет увидеть и едва ли не физически ощутить беззащитность и бессилие обыкновенного человека перед могуществом самородящегося и самонастраиваю-щегося бюрократического аппарата. Во-вторых, она приводит к очень важной и безусловно верной мысли, что опасно для общества не столько существование этого аппарата сколько то, что люди привыкают к системе отношений, которые им насаждаются, и начинают считать их естественными, какие бы фантастически уродливые формы они ни принимали.
В наши дни отношения к «Дьяволиаде» сильно изменилось. Принято считать, что «Записки на манжетах» — биографическая вещь. Хотя если присмотреться, вчитаться и внимательно обдумать, то что там написано, становится ясно, что в этом произведении Булгаков смотрит на события и на своего героя как бы со стороны. Из авто-биографии рождается повесть, в художественных образах которой воплощена с таким трудом обретенная автором истина.
И уж никто не ищет черты Булгакова в тихом блондине Короткове из повести «Дьяволиада». А ведь это произведение продолжает тему «Записок на манжетах», в нем применен тот же способ переосмы-сления и неожиданного соединения знакомых лиц и авторских наблюдений и впечатлений. Здесь тоже много биографических черт, и тем не менее все это создания творческой фантазии писателя, о которых Е. Замятин сказал: «Фауна и флора письменного стола — гораздо богаче, чем думают, она еще мало изучена»[1].
В «Дьяволиаде» много молодого увлечения литературой, самозабвенной игры в фантастику, экспериментов со словом и сюжетом, следования за гоголевскими «Записками сумасшедшего», откуда взята сама тема безумия маленького чиновника, смятого колесами бюрократического механизма. И здесь же есть неповторимый стиль, точно найденные подробности (вроде слетевшей шляпы извозчика, из-под которой разлетаются припрятанные денежные бумажки), предвещающие роман «Мастер и Маргарита» фразы типа: «Черная крылатка соткалась из воздуха»; появляется черный кот с фосфорическими глазами, в которого превращается Кальсонер. В «Дьяволиаде уже виден самобытный прозаик с даром замечательного рассказчика-сатирика, и не случайно Булгакова заметили после этой повести. Отсюда начинается путь писателя к роману «Белая гвардия» и повестям «Роковые яйца» и «Собачье сердце»[2].
Надо также сказать несколько слов о языке «Дьяволиады».
Замятин справедливо хвалил » Дьяволиаду » за «быстрое» кинема-тографичное повествование и точные короткие остроумные фразы. Да, Булгаков сознательно стремился к «быстрой» прозе и вместе с тем понимал, что ритм нового повествования на одних коротких фразах не построишь. Еще тогда споря в московской редакции газеты «Гудок» с писателем Юрием Олешей и другими любителями краткости, он прочел им длинную фразу из «Шинели» и пояснил:
«Гоголевская фраза в двести слов — это тоже идеал, причем идеал бесспорный, только с другого полюса» «. Поэтому фразы из «гоголевских пленительных фантасмагорий» мы встречаем уже в «Не обыкновенных приключениях доктора», «Похождениях Чичикова» и «Записках на манжетах» и уж конечно в «Дьяволиаде». Тогда-то и формируется тот булгаковский язык, который мы встречаем на страницах его более поздних произведениях.
Тема высшей силы и даже дьявольской силы очень часто встречается на страницах булгаковских творений. Но своего апофеоза она достигает в итоговом произведении Булгакова «Мастер и Маргарита».
Начало работы над романом Булгаков датировал то 1928-м, то 1929 годом. В рукописи 1931 года даты работы над романом проставлены так: 1929-1931. В рукописи 1937-го: 1928-1937.
Замысел книги складывался постепенно. Роман рос медленно, проникая корнями во все новые и новые участки мыслительной и образной почвы булгаковского творчества. «Завещанием мастера» назвал статью о романе критик И. Виноградов. Сам Булгаков в письме к жене, Елене Сергеевне Булгаковой, ставшей прообразом главной героини «Мастера и Маргариты», еще в 1938 году, почти за два года до смерти, провидчески сказал о своем создании: «Последний закатный роман».
В начале 1930 года рукопись романа Булгаков сжег.
28 марта писал: «… я, своими руками, бросил в печку черновик романа о дьяволе…» И три года спустя, в 1933 году, В. В. Вересаеву: «… тот свой уничтоженный три года назад роман».
Может быть, это было так, как описано в романе ‘Мастер и Маргарита»: «Я вынул из ящика стола тяжелыесписки романа и черновые тетради и начал их жечь. Этострашно трудно делать, потому что исписанная бумага горит неохотно. Ломая ногти, я раздирал тетради, стоймя
Вкладывал их между поленьями и кочергой трепаллисты… Знакомые слова мелькали передо мной, желтизнанеудержимо поднималась снизу вверх по страницам, нослова все-таки проступали и на ней. Они пропадали лишьтогда, когда бумага чернела, и я кочергой яростно добивал их».
Но некоторые черновые тетради удалось спасти. Из этих тетрадей многое видно. Первая редакция отличалась существенно от известного нам теперь романа «Мастер и Маргарита». В романе не было Мастера и не было Маргариты. Замышлялся и разворачивался сатирический «роман о дьяволе», в сохранившихся черновиках называвшийся так: «Гастроль. . .» (Чья? Половина листа оторвана); «Сын…» (второго слова тоже нет); «Черный маг» (тщательно зачеркнуто). Потом появилось название «Копыто инженера». Это «копыто» еще долго будет удерживаться в заголовках романа. В 1931 году Булгаков назовет свой роман так: «Консультант с копытом». В 1932-м среди перечня названий для романа («Сатана». . . «Черный богослов». . . «Он появился». . .) запишет: «Подкова иностранца» и дважды подчеркнет. И даже в окончательной редакции романа «копыто» оставит маленький след драгоценную подкову, подаренную Воландом Маргарите.
Но уже в этих ранних изорванных тетрадях действие романа начиналось именно так, как теперь: со сцены на Патриарших прудах, когда перед двумя москвичами — Берлиозом и Иванушкой — появляется загадочный незнакомец.
В общих чертах представлялись Булгакову уже тогда и многие сцены сатирической дьяволиады. Порою короче, чем они развернулись потом, порою более обстоятельно.
Был здесь ресторан дома литераторов под названием «Шалаш Грибоедова». Но догадается писатель приурочить начало танцев в «Грибоедове» ровно к полуночи-дьявольской и соблазнительной аналогией к великому балу у Сатаны. Но и в первой редакции в этом адском видении царил Арчибальд, «пират», еще долго в процессе работы над романом связанный с адом непосредственно… И сеанс черной магии виден на разорванных листах первой тетради, дьявольщина театра Варьете, истории с фантастическими деньгами (глава называлась «Якобы деньги»). Были невероятные похороны Берлиоза, которого везли на Ново-Девичье, и Иван, бежав из психиатрической больницы, отбивал катафалк у процессии, а потом гроб обрушивался с Крымского моста в Москву-реку. Было и многое другое.
Но давайте обратимся к уже существующей версии романа.
События в «Мастере и Маргарите» начинаются «однажды весной, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах».
В столице появляются Сатана и его свита. Но кто же он этот сатана?
Об этомисследователями творчества Булгакова разных стран написано очень много. Среди трактовавших книгу критиков есть и такие, кто склонен прочитывать ее как зашифрованный политический трактат : в фигуре Воланда пытались угадать Сталина и даже его свиту расписывали согласно конкретным политическим ролям. Конечно, трудно представить себе что-либо более плоское, одномерное, далекое от природы искусства, чем такая трактовка булгаковского романа.