ФИЛОСОВСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ ЧААДАЕВА П. Я

Петр Яковлевич Чаадаев является одним из ярких представителей филосовской мысли Росии западнического направления. Он всегда привлекал внимание историков руской мысли. Правда ранее интерес этот вызывался больше одной стороной его творчества, — его скептицизмом в отношении России, как это выразилось в единственном из «филосифических писем» напечатанном при жизни автора. Мировой читатель долгое время был лишен возможности узнать развитие и суть филосовской концепции Чаадаева, так как опубликовано было только одно письмо при жизни. Кроме того, сами письма считались утерянными и найдены были только в 1935г. несколько писем не было опубликовано, так как в них Чаадаев положительно отзывается о религии.
Перейдем к изучению концепции Чаадаева.
Чаадаев является ярко выраженным религиозным философом, поэтому войти в систему Чаадаева можно, поставив центре всего его религиозную установку. Не смотря на религиозность, Чаадаев не является богословом, он сам говорит:» Я, благодарение Богу, не богослов и не законник, а просто христианский философ».
У Чаадаева была натура страстная и сосредоточенная, натура искавшая деятельности, — но не внешней, не мелочной, не случайной, а всецело и до конца воодушевленной христианством. Если один из величайших мистиков христианского Востока (св. Исаак Сирианин) глубоко чувствовал «пламень вещей», то к Чаадаеву можно применить эти замечательные слова так: он глубоко чувствовал «пламень истории», ее священное течение, ее мистическую сферу. В теургическом восприятии и понимании истории — все своеобразие и особенность Чаадаева. По теургической установке, Царство Божие строится при живом участии людей. Основная богос Царства Божия, понятого не в отрыве от земной жизни, а в историческом воплощении, как Церковь. Действие христианства в истории во многом остается таинственным, по мысли Чаадаева, ибо действующая сила христианства заключена в «таинственном его
Единстве»(т. е. в Церкви).
Исходя из теургической оновы сыоей концепции, Чаадаев решительно защищает свободу человека, ответственности его за ис —
Торию(хотя исторический процесс таинствено и движется Промыслом), и поэтому решительно выражает против «суеверной идеи
Повседневного вмешательства Бога». Чем сильнее чувствует Чаадаев религиозный смысл истории, тем настойчивее утверждает от —
Ветственность и свободу человека. Но здесь его философские построения опираются на его антропологию, к краткому изложению
Которой мы сейчас и перейдем.
«Жизнь (человека, как) духовного существа,- писал Чаадаев в одном из своих «Философических писем»,- обнимает собой два
Мира, из которых один только нам ведом».Одной стороной человвек принадлежит природе, но другой возвышается над ней, — но
От «животного» начала к «разумному не может быть эволюции».
Высшее начало в человеке, прежде всего, формируется благодаря социальной среде. Человек глубочаеше связан с обществом
Бесчисленными нитями, живет обной жизнью с ним. Без сляния и общения с другими людьми мы были бы с дества лишены разумности
И не отличались бы от животных. Из этого признания существенной и глубокой социальности человека Чаадаев делает чрезвычай —
Но важные выводы. Прежде всего, «происхождение» человеческого разума не может быть понято иначе, как только в признании, что
Социальное общение уже заключает в себе духовное начало, — иначе говоря, не коллективность сама по себе созидает разум в
Новых человеческих существах, но свет разумности хранится и передается через социальную среду. С одной стороны, индивиду —
Альное эмпирическое сознание, а, с другой, то, что реально входит в человека от общения с людьми, с существе своем исходит
От того, что выше людей — от Бога.
Из этой двойной зависимости человека(от социальной среды, от Бога)происходит не только пробуждение разума в человеке, но
Здесь же находятся и корни его морального сознания.»Все бдаго, которое мы совершаем, есть следствие присущей нам способности
Подчиняться неведомой силе».Этот супра-натурализм не переходит в окказионализм у Чаадаеваили какую-то бпредопределенность, —
Наоборот, Чаадаев всячески утверждает реальность свободы человека. Однако свобода человека несет в себе разрушительную силу
И, чтобы подействовала ее разрушительная сила, она(свобода) нуждается в постоянном воздействии свыше.
Это учение о 2страшной» силе свободы у Чаадаева стоит в теснейшей связи с учением о поврежденности человека и всей
Природы, — учением о первородном грехе. Для Чаадаева «Субъективных» разум полон «обманчивой самонадеянности»; идеология
Индивидуализма ложна по существу, и поэтому Чаадаев без колебания заявляет: «Назначение человека — уничтожение личного бы —
Тия и замена его бытием вполне социальным или безличным».
Гносеологические взгляды Чаадаева, которые он выразил лишь попутно, определялись его критикой кантинеанства, с олной
Стороны, а, сдругой стороны, критикой Декертовской остановки на эмпирическом сознании, которое, по Чаадаеву, есть «начало
Искаженное, искалеченное, изврещенное произволом человека». Для Чаадаева источник знания — «столкновение сознаний»,иначе гово —
Ря, взаимодействие людей. Чаадаев, конечно, не отвергает опытного знания, но весь чувственный материал руководствуется иде —
Ями разума.
Если реальность «высшего сознания» стоит над сознанием одельного человека, — то ключ к этому, крома самой матафизики
Человека, дан в еаличности исторического бытия, как особой форме бытия. Чаадаев подчеркивал, что христианстово раскрывается
Лишь в историческом (а не личном) бытии, но он делает и обратный вывод — само историческое бытие не может быть понято вне
Христианства.
Смысл истории осуществляется «божественной волей, властвующей в веках и ведущей род человеческий к его конечным це —
Лям».Это есть концепция проведенциализма. По Чаадаеву творится Царство Божее и поэтому исторический процесс может быть
Понят лишь в линиях проведенциализма. Но Царство Божие для него творится на земле, — оттого христианство и исторично по существу, — его нельзя понимать «потусторонне».Для чаадаева (этого требовала логика его историософии) религиозное единство истории предполагает единство Церкви: раз через Церковь входит божественная сила в историческое Бытие, то, тем самым, устанавливается единство самой Церкви. Отсюда высокая оценка Запада. «На Западе все создано христианством».
Высокая оценка западного христианства определяется у Чаадаева всецело историсофскими, а не догматическими соображениями.
Горячие и страстные обличения России у Чаадаева имеют много корней, — в них нет какой-либо одной руководящей идеи.
Чаадаев не смог включить Россию в ту схему проведенциализма, какуб навевала история Запада. Чаадаев откровенно признает ка —
Който странный ущерб в самой идее провиденциализма: «Провидение исключило нас из своего благодетельного действия на чело —
Веческий разум…, всецело предоставив нас самим себе».
В развитии своего филосовского мировозрения Чаадаев по-разному решал эту «загадку» России. В начале Он пришед к вы —
Воду, что Россия предназначена для того, что-бы послужить уроком для остального человечества. Именно эта позиция варажна в
Первом из «Философических писем»(которе было опубликовано).
Дальше эти мысли у Чаадаева приобретают большую определенность, он приходит к убеждению, что очередь для России еще
Выступить на поприще исторического действия еще не наступила.
Дальше он развивает мысль: «Провидение сделало нас слишком великими, чтобы быть эгоистами. Оно поставило нас вне ин —
Тересов национильностей и поручило наминтересы человечества».
Вся значительность (для русской мысли) построений Чаадаева в том и состоит, что целый ряд крупных мыслителей России
Возвращался к темам Чаадаева, Хотя его решения этих тем имели
Сравнительно мало сторонников.