Историческая тематика в творчестве Гоголя

Интерес Гоголя к исторической тематике (из жизни эпохи европейского Средневековья автор имел уже незаконченную драму «Альфред») в повести «Тарас Бульба» (1835) — это уже не мифологизация прошлого, что было приоритетным явлением не только в фольклорных произведениях, но преимущественно и в литературе пор романтизма. Собственно историзм «Тараса Бульбы» лишь в героико-пафосном воспроизведении прошлого, в восприятии того романтизма, который не мифологизировал трагическое прошлое, не противопоставлял правду художественную правде исторической, приближаясь к реалистическому осмыслению действительности: миф как эстетичная категория уступал типизации — как образов, так и обстоятельств.
Главный персонаж повести Тарас Бульба (эта фигура воплощает в себе лучшие черты бескомпромиссных народных предводителей национально-освободттельных соревнований первой половины XVII ст. — Тараса Трясила, Остряницы, Павлюка и т. п.) — не просто национальный герой, а представитель народного бытия в соответствующую эпоху с определенной социально-политической и духовной ориентацией. Историческая повесть Гоголя, несмотря на краткую сконденсованость событий, четкую определенность магистральной сюжетной линии, эпопейного произведения, прежде всего за масштабностью художественного осмысления человеческих судеб или конкретной личности на фоне столкновенья индивидуального и общенародного, идейно-миротворческих и духовно-этичных конфликтов в выборе веры и общественно-моральных основ.
Проблема чувства и обязанности неоднозначная в решении с точки зрения разных моральных и гражданских императивов на протяжении многих эпох (она в фольклоре, философских, религиозных трактатах, в творчестве мировых классиков: В. Гюго, М. Лермонтова, Т. Шевченко, Г. Старицкого, Ф. Достоевского, литературе революционной и постреволюционной — Ю. Яновський, Б. Лавренев, Г. Кулиш, И. Днепровский и т. п.). В «Тарасе Бульбе» Гоголя решается однозначно и бескомпромиссно: мир, где властвует дух лукавого, мир унии и отступничества от пракореньев веры несет духовно-моральное опустошение и разрушение русским людям. («Русский» у писателя — это собственное русский, которое ассоциируется в сознании автора, персонажей, читателей со словом «православный»: ключевая причина национально-освободительного движения — это оборона веры и социальной справедливости), и потому предательство даже у имени высочайших проявлений человеческих чувств имеет наказываться. Карающая десница отца относительно сына отступника в «Тарасе Бульбе» — это осознание карающей десницы Божьего Суда над топтанием веры и высочайшей правды у имени эгоцентризма, себялюбия, корыстных интересов.
Вся церемония приема на Сечи сводилась, прежде всего, к принадлежности к вере, к осознанной защите православной веры как духовной опоры, без которой не возможное существование наций (сегодняшней безыдейной и безыдеологической демократии, замешанной на самом деле на чужих, псевдодуховных концепциях, стоит об этом бы знать), народу, семьи.
— «- Здравствуй! Что, во Христа веруешь?
— Верую! — отвечал прихожанин.
— И в Троицу святую веруешь?
— Верую!
— И в церковь ходишь? Хожу!
— А ну перекрестись! Пришедший крестился.
— Ну, хорошо, — отвечал кошевой.
— ступай же в курень.
Этим оканчивалась вся церемония. И вся Сечь молилась в одной церкви и готовая была защищать ее до последней капли крови…». Характерно, что понятие «русский» и «православный» у Гоголя являются тождественными (слово «украинец» не употреблялось даже позднее в творчестве Т. Шевченка), а казацкая Украина ассоциировалась с краем, который был оплотом веры и свободы, самые же запорожцы нигде и ни в коем случае не противостоят Московской Движении — они борются с ляхами, турками, татарами как извечными поработителями (сегодняшнее старание вносить коррективы в историю, собственный насиловать ее, срабатывает не просто против классиков — Гоголя или Шевченко, — а против самого народа как главного носителя исторической памяти).
Само же православие, за Гоголем, является верой, которая сплачивает и солидарничает, есть своего рода альтернативой индивидуализму, корыстолюбию, эгоцентризма и тем самым противостоит чужим (прежде всего западным) русской душе ценностям.
Слова полковника Тараса о братстве и солидаризме запорожского воинства. «Хочется, мнет вам сказать, господа, что такое есть наше товарищество… Бывали и во вторых землях товарищи, но таких, как на Русской земли, не было таких товарищей…» Выражают не только гордость за те извечные моральные основы, на которые держатся любовь, семья, род, Отчизна, но и боль за будущее, поскольку людности христианской прививаются инородные ценности, поклонение мамону, корыстолюбие, разврат, который в первую очередь будет оказывать содействие порабощению человеческих душ и семьи вообще: «Знаю, подло завелось теперь на земле нашей; думают только, чтобы при них были хлебные стога, скирды да конные табуны их, да были бы цели в погребах запечатанные меды их.
Перенимают черт знает, какие басурманские обычаи; гнушаются языком своим; свой со своим не хочет, говорит; свой своего продает, как продают бездушную тварь на торговом рынке. Милость чужого короля, да и не короля, а паскудная милость польского магната, который желтым чеботом своим бьет их морду, дороже для них всякого братства…»
Как видим, авторские раздумья, вложенные в уста казацкого победителя Тараса (защитника сакральных ценностей), направленные не только к современникам, зацикленным на сомнительных земных приманках, на преклонении перед чужими «милостями». (Позднее Т. Г. Шевченко гениально будет развенчивать за предотвращение перед чужбинскими соблазнами своих «земляков интеллигентов в бессмертному «Послании…»), а и к грядущим поколениям: сегодняшняя, по-своему трагические пор информационной войны — неопровержимое тому подтверждение.
Хочется указать, что именно те сакральные ценности, которые провозглашал гоголевский Тарас Бульба, спасали народ наш и в кровавом двадцатом столетии, в частности и в годы второй мировой войны, поскольку вопреки навязанной марксистами чужой идеологии народ основные постулаты коммунизма отождествлял с национально-христианскими основами. Справедливо отмечают анонимные авторы известной современной книги-бестселлера «Проект Россия», что коммунизм выполнил роль православия без Бог, как, скажем, сегодняшний капитализм является протестантизмом без Бог (в основе протестантских теорий везения в обогащении считается богоизбранностю.)
Слова полковника Тараса о том, что «нет уз святее товарищества», определяют солидаризм и духовные основы русского народа. Собственное то, на чем мог держаться государственный монолит когда-то могущественного Движения. («…В какой чести была земля наша: и грекам дала знать о себе, и с Царьграда брала червонцы, и города брала пышные, и храмы, и князья. Князья русского рода, свой князь, а не католические «недоверки», а потом раздробленной и плюндрованой чужеземными экспансиями. «Все взяли бусурманы, все пропало».