Образы и идеи трилогии о Валленштейне

В первой части трилогии, в «Лагере Валленштейна», изображена армия Валленштейна, дана картина разорения Германии в эпоху Тридцатилетней войны, показаны представители различных социальных слоев и национальных групп, составлявших армию полководца. Эта часть трилогии предназначена служить фоном, на котором развертывается история гибели Валленштейна. Мы знакомимся с мыслями и настроениями солдатской массы, которая должна была стать орудием для проведения в жизнь замыслов полководца, перед нами предстают пострадавшие от войны обездоленные и ограбленные крестьяне и горожане.
Действие происходит в палатке маркитантки, где собирается разный люд: солдаты, крестьяне, монах-капуцин, горожанин. Ежедневно рискуя своей жизнью, бесшабашные вояки Валленштейна не ценят жизни других людей. Типичный солдат-наемник, первый кирасир, очень точно передает образ мыслей военщины, для которой война открыла неограниченные возможности для произвола и грабежа:
— Видишь ли, брат, даже ты не в силе
— Сделать так, чтоб все сразу довольны были.
— Мы — солнцу рады, вас — зной гнетет.
— Этот ждет ведра, а ливня — тот.
— Что для тебя лишь причина бед,
— Для меня благодатный полдневный свет.
— Я не спорю: три шкуры дерут с мужика
— Да с бюргера. Жалость к ним велика.
— Но помочь не могу, хоть грех сознаю.
— Это прямо как в рубке, в лихом бою:
— Кони рвутся вперед — не сдержать никак.
— Тут попробуй кто на дороге ляг!
— Будь то сын родной иль отец старик,
— Разорви мне душу их страшный крик
— Все равно, растопчу, искалечу тела.
— С пути не свернешь, не покинешь седла.
Другого склада пищальники отряда Тифенбаха. Это добродушные миролюбивые парни, которые желали бы скорее закончить войну и вернуться к своим семьям и мирным полям; когда хорваты хотят повесить крестьянина за плутовство в игре, они заступаются за него и дают ему возможность бежать. Очень интересен образ старого вахмистра — служаки, энтузиаста воинской дисциплины. Колоритна фигура маркитантки, давно уже сроднившейся с солдатской жизнью: в ее палатке, за стаканом вина, частенько собираются представители разных слоев солдатчины валленштейновского лагеря. Сам полководец в этой части трилогии не появляется на сцене, но все речи и поступки солдат имеют к нему то или иное отношение.
Солдатская масса взбудоражена известиями о недоверии венского двора к полководцу. Зачем-то из Вены приехала какая-то «ищейка». Значит, заключают солдаты, «нет нам веры», ибо «Фридландца страшатся они сверх меры. Ведь силы такой у них не бывало. Хотят его сбросить во что бы то ни стало. Приходит новое известие: шведы взяли Регенс-бург. Значит, скоро в поход? Но солдаты знают, что потерпевший поражение под Регенсбургом баварский курфюрст «герцогу недруг первый, и поэтому они будут рады стоять на месте. Появляется монах-капуцин, который в духе типичных для XVII века проповедей произносит грозную речь, бичуя пороки армии. По образцу проповедей известного венского проповедника XVII столетия, Авраама из Санкта Клары, капуцин перемежает библейские тексты простонародными шутками и прибаутками, переводит тексты с латинского языка и тут же вставляет грубые солдатские выражения. Монах явился сюда неспроста. Он послан враждебной Валленштейну церковной кликой. Его цель — настроить солдат против их главнокомандующего.
Но здесь и обнаруживается, что армия Валленштейна вовсе не едина. Пищальники находят речи других слишком смелыми и заявляют, что Они остаются верны присяге императору. Хорваты также не согласны со словами первого кирасира, они еще раньше защищали капуцина. После всех споров солдаты сходятся на том, чтобы никаких полков в Нидерланды не посылать. Заканчивается «Лагерь Валленштейна» солдатской песней с припевом:
— Ставь жизнь свою на кон в игре боевой,
— и жизнь сохранишь ты, и выигрыш — твой.
Две фигуры, к которым автор «чувствовал влечение», это молодой полковник Макс Пикколомини, сын Октавио, и Текла, дочь Валленштейна. Макс и Текла, если пользоваться терминологией Шиллера, это — «прекрасные души», чуждые эгоистическим стремлениям реального мира, сохраняющие среди грязи и пороков общества чистую совесть, честность и правдивость, верность идеалам дружбы и любви; это — возвышенные характеры, которые в обстановке борьбы корыстолюбивых и честолюбивых стремлений не утратили душевной гармонии и не знают зла. В отличие от всех остальных действующих лиц трилогии Макс и Текла — лица не исторические. У Октавио Пикколомини был не сын, а племянник, ничего общего с характером и поступками Макса не имеющий. Дочь Валленштейна к моменту описываемых событий была несовершеннолетней. Макс и Текла, таким образом, являются поэтическим вымыслом Шиллера. Их образы создают в трилогии как бы второй план — план идеальный, романтический, противопоставляемый основному, ведущему плану — реалистическому.
Образы Макса и Теклы играют в общей концепции драмы важную роль. Миру реальных отношений, грязной действительности буржуазного общества эти герои противопоставляют свою нравственную чистоту, честь и правдивость. Решив перейти на сторону императора и предать своего друга Валленштейна, Октавио скрывает это от Макса. На вопрос Квестенберга, знает ли об этом его сын, он отвечает:
— В неведенье пусть лучше остается.
— Он искренен, ему притворство чуждо.
— Непосвященный, он свободен духом,
— А иначе себя он может выдать.
Любовь, которая возникла между детьми двух политических врагов — Октавио Пикколомини и Валлен-штейна, чиста и возвышенна. Макс и Текла ничего не знают о том, что Валленштейн и его окружение (особенно графиня Терпки) хотят использовать их прекрасное чувство для определенной политической цели: их любовь должна помочь привлечению старшего Пикколомини на сторону Валленштейна. Но они вовсе не думают выдать Теклу замуж за Макса: Валленштейн мечтает о короне для своей дочери. А между тем Текла полюбила Макса всей силой своей чистой, юной души; она чувствует, что все приближенные ее отца преследуют какую-то дурную цель, и говорит Максу:
— Не верь, у них другое на уме,
— Верь тут мне одной. Иная цель у них.
Оба они скрывают тайну своей любви, которая, однако, известна как Октавио, так и Валленштейну. Отец Макса не может дольше оставлять сына в неведении относительно подготавливаемого восстания Валленштейна против императора. Октавио посвящает Макса во все нити заговора главнокомандующего и в тайну контрзаговора, возглавляемого им, Октавио, против Валленштейна. Макс поражен, что отец, вместо того чтобы высказать Валленштейну свое истинное мнение об измене императору, слукавил и скрыл от него свое отношение к заговору. Октавио же так оправдывает свои действия:
— Мой милый сын! Верь, не всегда возможно
— Столь детски-чистым в жизни оставаться,
— Как учит совесть в глубине души.
— В борьбе упорной с хитростью, с коварством
— Честнейший ум не может быть правдив.
— Ведь зло еще и тем, мой сын, ужасно,
— Что неизменна порождает зло.
— Я не хитрю — я исполняю долг,
— Ведя себя, как двор мне предписал.
— Да, было б лучше следовать за сердцем,
— Но отказаться бы тогда пришлось
— Нам от благих, порой прекрасных целей.
— Когда я императору служу,
— Прислушиваться к сердцу я не вправе.
— Путем недобрым он тихонько пробирался.
— Лукава и тиха за ним шла следом месть.
Показывая сыну тайный, только ему одному известный приказ императора арестовать главнокомандующего, как только он будет изобличен в явной измене, Октавио подчеркивает, что приказ будет исполнен лишь в самом крайнем случае, что «своей судьбы еще хозяин герцог». Его простят, если он оставит свой преступный план соединения со шведами и уступит власть вновь назначенному главнокомандующему. Макс ничему не хочет верить и осуждает Отца:
— О, если думал ты, что соглашусь я
— В твоей игре участие принять,
— То ты ошибся — путь мой будет прям.
— На сердце ложь и правду на устах
— Я не умею совмещать иль слушать
— Признания доверчивые друга,
— Оправдывая совесть тем, что он
— Сам гибель на себя навлек, а я
— Ни перед кем его не оболгал.
Макс резко порывает с отцом и направляется к Валленштейну, чтоб от него самого узнать всю правду, ибо «безупречным должно остаться все меж ним и мной»