Петербург в романе «Преступление и наказание»

«В начале июля, в чрезвычайно жаркое время, под вечер один молодой
Человек вышел из своей каморки, которую нанимал от жильцов в С-м переулке;
На улицу и медленно, как бы в нерешительности отправился к К-ну мосту».
Из следующих абзацев читатель улавливал, что дело происходило в
Петербурге, вблизи Сенной площади. И если он был петербуржцем, он без
Особого труда мог догадаться, что молодой человек идет по Столярному
Переулку к Копушкину мосту через Екатерининский канал (или, по-тогдашнему,
«канаву»). И когда дальше рассказывалось о том, как, пройдя «ровно семьсот
Тридцать шагов», молодой человек «подошел к преогромнейшему дому,
Выходившему первой стеной на канаву, а другою — на улицу», читатель
Понимал, что речь идет о садовой улице. Современный писатель рассказывает,
Как он в наши дни бродил по переулкам, где происходит действие
«Преступление и наказание», держа в руках роман как путеводитель.
Мы знаем великолепный Петербург, воспетый в торжественных и бессмертных
Стихах Пушкина. И Пушкин уже провидел социальные контрасты, терзавшие
Северную Пальмиру. Однако Пушкин еще не придавал теневой стороне
Блистательной столицы империи первостепенного значения. Достоевский
Произвел полный переворот в психологии восприятия и художественного
Изображения Петербурга. Он вспоминает о дворцах, башнях и садах пышной
Столицы только для того, чтобы сильней оттенить бедность и страдания,
Зависть и ропот нищего Петербурга.
Раскольников, еще до убийства, забрел однажды из района Сенной, где он
Жил, на Острова. «Тут не было ни духоты, ни вони, ни распивочных. Но скоро
И эти новые, приятные ощущения перешли в болезненные и раздражающие. Иногда
Он останавливался перед какой-нибудь изукрашенной в зелени дачей, смотрел в
Ограду, видел вдали, на балконах и террасах, разряженных женщин и бегающих
В саду детей. Особенно занимали его цветы; он на них всего дольше смотрел.
Встречались ему тоже пышные коляски, наездники и наездницы… он остановился
И пересчитал свои деньги: оказалось около тридцати копеек… проходя мимо
Одного съестного заведения, вроде харчевни… он выпил рюмку водки и съел с
Какою-то начинкой пирог…»
Два мира, разделенные пропастью, но неразрывно связанные друг с другом.
Пристально и неотрывно вглядывался Достоевский в улицы, переулки, дома,
Кабаки, притоны мещанского и просто нищего Петербурга, с их жалким людом, с
Их горестной участью. Подлинную сущность города он видел не в его
Внешности, а в социальных контрастах, динамичных и трагических,
Перетиравших в ветошку любого, попадавшего в их страшные вальцы.
Великолепный Петербург был рядом, но Раскольников видел его только
Мельком, как заманчивый мираж в пустыне, сам он не мог выбиться из духоты,
Толкотни, вони, «столь известной каждому петербуржцу, не имеющему
Возможности нанять дачу». Смрадные распивочные, оборванные пьяные,
Озабоченный, спешащий народ, серый отвратительный и грустный колорит улиц
Рождали в нем «чувство глубочайшего омерзения».
В романе «Преступление и наказание» мы попадаем на черные лестницы,
Облитые помоями, во дворы — колодцы, напоминающие душегубка, в город
Облупленных стен, невыносимой духоты и зловония. Это город, где невозможно
Оставаться здоровым, бодрым, полным сил. Он душит и давит. Он — соучастник
Преступлений, тот, кто порождает в душе человека бредовые идеи и теории.
Для Достоевского Петербург — мертвый город, насилие над природой. Медный
Всадник посреди болота. В нем причудливым образом сплелись элементы
Европейской и российской цивилизаций. Он полон парадоксов и фантастики.
Петербург Достоевского — среда, в которой уживаются многочисленные слои
Общества: ростовщики, бедняки, студенты, интеллигенция, богачи и
Аристократы. Для каждого из них — город видится по-разному: кому-то
Празднично и весело, кому-то серо и безысходно.
Человек в Петербурге одинок. Как говорит Николка, в нем есть все, кроме
Отца и матери. Не случайно важнейшим словом в описании города и состояния
Героев становится слово «душно». В Петербурге нет покоя душе человека.
Нигде не теплоты человеческого общения, домашнего уюта. Несчастье обитает в
Петербурге, ломает судьбу героев, приводит их к предельному отчаянию. Не
Случайно действие романа отнесено к городу белых ночей, особенно
Располагающих к снам наяву. Именно сном кажется автору эта неестественная,
Призрачная жизнь столицы, так разительно не похожая на норму человеческого
Бытия.
Образ Петербурга прочно ассоциируется в русской литературе с желтым
Цветом. Правда, это стало вполне очевидно уже после Достоевского, в поэзии
XX века. Так строки «петербургских» стихов Блока: «В эти желтые дни меж
Домами мы встретимся…», «И на желтой заре фонари…»; Анненского: «Желтый пар
Петербургской зимы…», «И Нева буро-желтого цвета…»; Мандельштама: «…к
Зловещему дегтю подмешали желток…».
Вероятно, и в романе Достоевского обилие «желтого» как-то связано с
Самим ощущением Петербурга, его общего колорита.
Желтый цвет — основной «цвет» романа. В квартире старухи-процентщицы
Комната «с желтыми обоями», мебель из «желтого дерева», картинки «в желтых
Рамках». Даже во сне, когда Раскольников как бы повторяет убийство, ему
Бросается в глаза «желтый диван» в комнате старухи. Само лицо героя после
Болезни становится «бледно-желтым». «Желтое» лицо и у Мармеладова. На
Петровском острове «ярко-желтые» домики. Этот перечень можно бы продолжать
И дальше. Желтый — это как бы цвет того мира, того пространства, где было
Задумано и совершено преступление.
В Петербурге Гоголя есть те же «серые, желтые и грязно-зеленые дома», с
Их угрюмостью. Но описание Достоевского не так безысходно: в этом мрачном
Городе мелькнет хоть «один луч света». В душе героя и писателя мечта о
Городе прекрасном, созданном для счастья людей. Об этом думает
Раскольников, идя на убийство: «…он даже очень было занялся мыслию об
Устройстве высоких фонтанов и о том, как бы они хорошо освежали воздух на
Всех площадях». Так входит в роман тема города и человека.
Достоевский — писатель-гуманист, он протестует против существования
Губительного зла. Человек и его душа, умеющая радоваться тому, что на
Мгновение («улица вдруг блеснет»), фантастика, контрасты — вот Петербург
Достоевского.
Образ Петербурга в романе символичен. Он является, с одной стороны,
Социальным фоном, на котором разворачиваются события романа, с другой —
Является сам действующим лицом, соучастником страшного поступка
Раскольникова, а также и его раскаяния, возвращения в мир людей.
«Чрезвычайное потрясение»
Величина Достоевского-художника обусловлена, в частности, тем, что он с
Поразительной остротой и глубиной осознавая всю грандиозность и далеко
Идущие последствия той исторической ломки, которая началась в России в 60-
Х годах XIX века. Он чувствовал, что надвигаются по размаху социальные,
Технические, идейные и нравственные перевороты, которые действительно и
Произошло уже после его смерти, в XX веке.
И главное здесь вовсе не в прямых «пророчествах» и предсказаниях будущих
Событий (хотя и их можно найти Достоевского), а в необычайно ясном и
Углубленном видении тогдашних, современных Достоевскому процессов и фактов,
В которых выражалась подготовка и нарастание грядущего всемирно —
Исторического переворота.
Достоевский вполне определенно говорил о том, что в современном ему
Обществе господствует «чрезвычайное экономическое и нравственное
Потрясение: …Прежний мир, прежний порядок… отошел безвозвратно… Все
Переходное, все шатающееся». Вскоре после окончания «Преступления и
Наказания» он писал: «Порассказывать толково то, что мы все, русские,
Пережили в последние десять лет в нашем духовном развитии — да разве не
Закричат… что это фантазия!».
Конечно, это «чрезвычайное потрясение» только лишь началось в эпоху,
Когда Достоевский создавал «Преступление и наказание», и лишь наиболее
Чуткие и проницательные люди могли предвидеть его последствия.
Те процессы и факты, которые поставил в центр внимания Достоевский,
Многим его современникам представлялись всего лишь случайными и
Исключительными явлениями, не воплощавшими в себя существа исторического
Развития. И само отражение этих явлений в романе Достоевского многие
Рассматривали именно как «фантазию» или в лучшем случае как опыт
Изображения патологических и уникальных характеров и ситуаций.
Стремясь схватить существо «чрезвычайного потрясения», обусловленного
Начавшимся переходом к новому состоянию мира, Достоевский обращается к
Конкретным жизненным фактам в том числе к тем, которые повседневно
Отражаются на страницах газет. В самом начале работы над «Преступлением и
Наказанием» он писал, объясняя реальные истоки своего замысла: «Есть… много
Следов в наших газетах о необыкновенной шатости понятий, подвигающих на
Ужасные дела».
Исходя из этих «фактов действительной жизни», Достоевский и создал
«переступающих» нормы людей — и весь преступный мир романа, преступный
Петербург. «Я смутно предчувствовал всю мою будущность в эти смертельные Три часа нашего въезда…» Он смотрит на город своей судьбы, на глухую и
Величественную панораму надвигающейся столицы: кажется, никогда еще не
Возникало у него подобного чувства — такого грозного ощущения грядущей
Беды, такого мучительного сомнения в неотменности выбора: «Весь этот
Спектакль решительно не стоит свечей».