Сейчас, наверное, как никогда много говорят о добре и милосердии. Меня, помню, остро задела статья Ксении Беловой в «Независимой газете» от 15 февраля 1995 года «Месяц — в Освенциме, месяц — в Майданеке», посвященная художнику Геннадию Доброву и его персональной выставке. «Листы скорби» — так назвал новую серию своих работ Геннадий Доброе. Написаны они на основе впечатлений, полученных от поездок художника в бывшие концлагеря — Освенцим, Майданек. Его выставка — реквием прошлому и настоящему. Поражают его слова: «Я давно думаю об отношениях между людьми, об отношениях между нациями, между государствами. Можно горячо любить свою семью, своих близких и ненавидеть соседей. Можно гордиться своей нацией и презирать другую. Но существует и иная степень любви, высшая, — это любовь ко всем людям, ко всему человечеству». Эти простые истины художник остро ощутил там, где человеческая боль и страдания предельно сконцентрированы.
Я познакомился со статьей о Доброве после прочтения «Мастера и Маргариты» Булгакова. Меня поразило, что люди в разное время (Михаил Булгаков умер в 1940-м, а Геннадий Добров родился в 1937-м) говорят об одном — о любви, добре, о милосердии человеческом…
Вот цитата из дневника Г. Доброва, приведу ее полностью: «Я предчувствовал, что концлагеря должны как-то быть связаны с моим детством. В Омске я жил рядом с двумя корпусами сумасшедшего дома и часто, набирая воду из колодца, наблюдал за стрижеными и неопрятными женщинами за решетками в окнах этого дома, от которого всегда несло вонью. Я запомнил этих несчастных, они были с синими кругами под глазами и часто в крови. То же самое я прочитал сегодня в архиве Бжезински в воспоминаниях санитарки. После освобождения она первые дни ухаживала за оставшимися в бараках женщинами. То, что она описывает, обстановка в точности совпадает с тем, что я видел в Омске в 1946-1949 годах. Да и позже, когда приезжал из Москвы на каникулы».
У Михаила Булгакова в «Мастере и Маргарите» печальный дом и его обитатели выглядят совсем иначе, чем у Доброва. Достаточно вспомнить пробуждение писателя Ивана Николаевича Бездомного в сумасшедшем доме. Что он увидел вокруг? «Комнату с белыми стенами, с удивительным ночным столиком из какого-то светлого металла и с белой шторой, за которой чувствовалось солнце», а сам он лежал «в чистейшей, мягкой и удобной пружинной кровати». От всего веет покоем и добротой, чувствуется много воздуха и свежести. Больше всего героя, да и нас, читателей, поражает кнопка звонка около кровати «больного» и происходящее после ее нажатия: «загорелся матовый цилиндр, на котором было написано: «Пить». Постояв некоторое время, цилиндр начал вращаться до тех пор, пока не выскочила надпись: «Няня». Надпись «няня» сменилась надписью: «Вызовите доктора»». Иван Николаевич нажимает кнопку на слове «фельдшерица», и «в комнату вошла полная симпатичная женщина в белом чистом халате и сказала Ивану: «Доброе утро»».
Почему-то эта сцена поражает, хотя ничего сверхъестественного не происходит. Милосердие — вот что поражает. Михаил Булгаков, доктор по образованию, поскитавшись по земским, отдаленным от цивилизации, больничкам, насмотревшись человеческих бед и мытарств, думаю, воплотил в романе в главе «Поединок между профессором и поэтом» свою мечту о том, в каких условиях должны содержаться все больные, в том числе и душевнобольные. Ведь люди все перед Богом и болезнью — равны! Добро и милосердие — только они исправят, выпрямят кривой мир, искривленное сознание, искривленные души.
Что же у Булгакова в этой главе написано дальше? «Женщина, не теряя благодушного выражения лица, при помощи одного нажима кнопки, увела штору вверх, и в комнату через широкопетлистую и легкую решетку, доходящую до самого пола, хлынуло солнце. За решеткой открылся балкон, за ним берег извивающейся реки и на другом ее берегу — веселый сосновый бор».
Эти потоки солнечного света, сосновый бор — не просто сосновый бор, а «веселый сосновый бор», — гимн жизни, красоте, добру.
«- Пожалуйте ванну брать, — пригласила женщина, и под руками ее раздвинулась внутренняя стена, за которой оказалось ванное отделение и прекрасно оборудованная уборная». Даже кран в ванне — не просто кран, а «сияющий кран». А чего стоит предложение: «Что желаете надеть — халатик или пижамку?» А вежливо-внимательный и участливый профессор с его свитой?! А завтрак, состоящий из чашки кофе, двух яиц всмятку и белого хлеба с маслом?! А простые слова профессора, полные милосердия: «Вам здесь помогут, а без этого у вас ничего не выйдет. Вы меня слышите? Вам здесь помогут… вам здесь помогут».
Сразу невольно вспоминаются строки из дневника художника Геннадия Доброва и его «Листы скорби».
Добро и милосердие — они вечны, неразлучны. Пока живут люди, они будут жить с нами. Вспомните, кого просила пощадить Маргарита на шабаше, устроенном Воландом? Фриду, погубившую своего ребенка и горько раскаявшуюся!
Иешуа несет любовь всем людям, он их так и называет {даже своих врагов): «люди добрые».
И не есть ли истина жизни по-булгаковски — «Любовь, Добро, Милосердие»?
(1 оценок, среднее: 5,00 из 5)Сочинение по литературе на тему: Тема добра и милосердия в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита»
Тема добра и милосердия в романе М. Булгакова «Мастер и Маргарита»