Восприятие революции в поэме «Двенадцать»

Поэма «Двенадцать» была написана в январе 18 года (начал 8-го — кончил 28 января). Блок говорил об этом времени: «… в последний раз отдался стихии». «Он ходил молодой, веселый, бодрый, с сияющими глазами — и прислушивался к той «музыке революции», к тому шуму от падения старого мира, который непрестанно раздавался у него в ушах, по его собственному свидетельству», — писала М. А. Бекетова. Очень строго относившийся к своему творчеству, поэт, закончив «Двенадцать», записал в дневнике: «Сегодня я гений». Ко времени Октябрьской революции «трилогия вочеловеченья» была завершена, в творчестве сформировался «человек общественный». События Октября поэт воспринял гораздо глубже, органичнее, чем 1905 год. Одновременно с поэмой выходит в свет статья «Интеллигенция и Революция», в которой Блок обращается к тем, с кем его связывали долгие годы совместной работы, общих устремлений, долгие годы любви и вражды: «Стыдно сейчас… ухмыляться, плакать, ломать руки, ахать над Россией, над которой пролетает революционный циклон…» Призыв поэта, которым оканчивается статья, прозвучал на всю Россию: «Всем телом, всем сердцем, всем сознанием — слушайте Революцию». Блок был потрясен фактами самосудов. Однако он оправдывал их, считая закономерным возмездием за «сытую жизнь». А тягу к разрушению связывал со старым миром. Петруха здесь является выразителем темных инстинктов. Несовершенные отношения влюбленных, исполненные только чувственности, приводят героев к бессознательным поступкам. В озлоблении Петруха целиком отдается жажде мести. Она же владеет пока что и всеми красногвардейцами. Поэтому революционный поток похож на циклон, в центре которого человек едва может устоять на ногах: — Ветер, ветер! На ногах не стоит человек. — Ветер, ветер На всем божьем свете! — Однако не случайно дальше звучит мотив горя, тоски: — Ох, ты горе-горькое! — Скука скучная, Смертная! Интересно, что слово «скука», соединенное с понятием «смертная», так настойчиво повторяемое в этой главке, начинается с той же буквы, что и «смерть». На иллюстрации к поэме Анненков (при одобрении Блока) сопровождает сани, в которых мчится к своей гибели Катька, силуэтом месяца в виде буквы «С» — смерть. Так зримо обозначено трагическое самочувствие Петрухи, потерявшего Катьку, захваченного стихией разрушения, злобой. Но даже в этом тяжком состоянии Блок находит возможность выхода из трагического исхода. Отметим трехмерность многих составляющих понятий поэмы. Например, Земля-Ветер-Небо, и как частное от этого триединства: ледок-вьюга-снег. Старый мир-двенадцать-Христос. Петруха-Кать — ка-Ванька. Три цвета: черный-белый-красный. И т. д. Даже количество эпитетов к слову «злоба» в первой главке поэмы: — Злоба, грустная злоба — Кипит в груди… — Черная злоба, святая злоба. Триединство «грустная-черная-святая» помогает Блоку передать целую гамму переживаний, отношений, исторически сложившихся между буржуазией и народом. Ведь муки Петрухи определены временем, закономерны. Автор сочувствует герою, в 501 чем-то оправдывает его. Понять это легче, проследив развитие в поэме сквозных образов-символов. Один из них — образ ветра. После выхода поэмы в свет строчки: Мы на горе всем буржуям Мировой пожар раздуем, — употреблялись как подписи к плакатам революционного содержания. А ведь эти строчки — продолжение и конкретизация широко развернутого мотива ветра, с которого начинается поэма, исполнены глубокого смысла. «Ветер на всем белом свете» — это революция. Ее активное начало, сметающее старый мир. «Ветер хлесткий». Кого он хлещет? Буржуя. Каких прохожих «косит»? Барыню в каракуле, попа, писателя-витию… Но одновременно — Ветер веселый — И зол, и рад. Снова неоднозначность. Противоположны выделенные чувства, но как точно передают они настроения поднявшихся масс. Вот почему нельзя сводить значение первой главки к сатирическому изображению старого мира. Ведь ветер — Рвет, мнет и носит — Большой плакат. — «Вся власть Учредительному собранию». Здесь же ставятся серьезные вопросы совершившейся революции: с кем интеллигенция («скользко, тяжко»)? Что впереди? Об отношении народа к интеллигенции, о холоде и голоде в городах, о необходимости защищать завоевания революции: — Товарищ! — Гляди — В оба! И наконец, о всемирном («на всем божьем света») и даже вселенском (недаром появляется образ-символ Небо) значении свершившегося. Ветер предваряет появление коллективного героя поэмы — двенадцати красногвардейцев: Гуляет ветер, порхает снег. Идут двенадцать человек. Винтовок черные ремни, Кругом — огни, огни, огни. 502 А. Блок Соотносят их маршевую поступь с силой ветра строчки из песни «Как пошли наши ребята» (III главка). В частях поэмы, посвященных Катьке, образ ветра отсутствует. И только начиная с X главы и до конца поэмы уже не ветер, а вьюга — важнейшее действующее лицо. Природа тут не союзник красногвардейцам. Это настойчиво подчеркнуто Блоком до самого конца поэмы. Движение героев в заключительных частях поэмы есть именно преодоление сопротивления стихии: — Разыгралась что-то вьюга, — Ой, вьюга, ой, вьюга! — Не видать совсем друг друга — За четыре за шага! — Только что обагривший руки невинной кровью Петруха в отчаянии восклицает: — Ох, пурга какая, Спасе! — Это X главка. В XI враждебное отношение природной стихии к героям поэмы подчеркивается снова: «И вьюга пылит им в очи…» В XII — то же самое: «Впереди сугроб холодный…» Здесь же многозначная реплика: «Приглядись-ка, эка тьма!» (В начале поэмы в момент появления героев: «Кругом — огни, огни, огни…») Свет сменяется тьмой, а не наоборот, как, казалось бы, должно быть по логике произведения. И вот тут-то возникает мотив вьюги, которая «долгим смехом заливается в снегах». В чем причина такого превращения? Ведь герои поэмы — дети стихии, ее порождение и воплощение. За время, прошедшее с момента их появления на страницах поэмы, разыгралась вьюга (это подчеркнуто в поэме специально). Она пылит им в очи, пугает своей силой. Их поджидают… переулочки глухие, Где одна пылит пурга, и… сугробы пудовые — Не утянешь сапога… А на их выстрелы вьюга отвечает «долгим смехом». Смысл этой метафоры, очевидно, только один: стихия исчерпала себя, она вылилась, но и захлебнулась в убийстве Катьки и последующих разгульных действиях… Стихия обернулась своей разрушительной стороной. В ней не оказалось начала положительного, созидательного, преобразующего. Преобразование облика двенадцати происходит теперь уже не в «согласии со стихией». Преодолевая ее, преодолевают себя. Открывается как бы третья сфера «движения» в поэме — внутреннее преобразование облика двенадцати, теперь уже единого, слитного, которое и совершается в преодолении препятствий, то есть в преодолении стихийных, неконтролируемых сил. Первые две линии были отмечены литературоведом Д. Е. Максимовым. Это — «реальное, эмпирическое» движение героев «по вьюжным улицам города» и вместе с тем «символическое движение революции в истории». Ветер как символ революции снова появляется в последней главке поэмы: — Это — ветер с красным флагом — Разыгрался впереди. И ветер соединяется с тем манящим призраком, который шагает впереди двенадцати, машет красным флагом и зовет их вперед и вперед. Фигура, идущая впереди, — это и сам поэт. Потому что, как сказал К. И. Чуковский, Блок и красногвардейцы — «братья по вьюге». Поэт не просто принял революцию, он полюбил ее. «Слушайте Революцию!» — с таким призывом он обратился к российской интеллигенции. И сам внимал ей с глубоким волнением и ожиданием будущего. Обратим внимание и на многоголосие поэмы. Оно создает цельный облик не только революционного города, но России, всего мира. Это позволило автору передать тот слитный гул, который он услышал в зимнем Петрограде 1918 года, гул от крушения старого мира. Работая над поэмой, Блок погружается в стихию ритмов, во многом из них вырастает его произведение. Он исписывает страницу за страницей, осваивая невероятную по гибкости метрику: от аккордов высокого трагизма до разбойной частушки, от лозунга до мещанского романса, от буйной стихийной интонировки до интимного признания. Поэта подстерегала особая трудность — найти такие отношения между ритмом и смыслом, чтобы то, что могло показаться неожиданным, нелогичным, на деле вытекало бы из общего замысла поэмы, из авторского, личного и широкого, всеобъемлющего восприятия революции. Таких высот выразительности и достиг Блок.