Говорят, что собирались поставить или уже поставили памятник бойцу Василию Теркину. Памятник литературному герою — вещь вообще редкая, а в нашей стране-в особенности. Но мне кажется, что герой Твардовского заслужил эту честь по праву. Ведь вместе с ним памятник получают и миллионы тех, кто так или иначе походил на Василия, кто любил свою страну и не жалел своей крови, кто находил выход из трудного положения и умел шуткой скрасить фронтовые трудности, кто лю — бил поиграть или послушать музыку на привале. Многие из них не обрели даже своей могилы. Пусть же памятник Василию Теркину будет им надгробием.
В библиотеке, куда я пришел, чтобы взять поэму, мне досталось очень интересное издание: вместе с текстом были помещены письма читателей «Василия Теркина» с 1942 по 1970 год и ответ читателям «Как был написан «Василий Теркин». Перелистывая эти разнообразные письма, я убедился, что поэма Твардовского была действительно народной, вернее, солдатской поэмой. По воспоминаниям Солженицына, солдаты его батареи из. многих книг предпочитали больше всего ее да «Войну и мир» Толстого.
В своем небольшом сочинении мне бы хотелось остановиться, прежде всего, на том, что же мне лично больше всего нравится в поэме и ее герое.
Больше всего мне нравится в произведении Александра Трифоновича язык, легкий, образный, народный. Стихи его так и запоминаются сами. По душе необычность книги, то, что она как бы без начала и конца. Словно ты вновь встретился со старым другом, которого тебе представлять не надо. А потом расстался с ним. Что же, это жизнь… И то, что автор предлагает:
Словом, книгу с середины
И начнем. А там пойдет.
Это, думается, делает героя и ближе, и понятнее. Очень правильно и то, что поэт приписал Теркину не так уж много геройских подвигов. Одного сбитого самолета да взятого языка вполне достаточно. А ведь, по признанию самого Твардовского, он чуть было не увлекся «сюжетностью». Хотел «заставить» Теркина перейти линию фронта и действовать в тылу противника на Смоленщине (кстати, родине самого автора). Но чувство меры не дало это сделать. Недаром же Александр Исаевич Солженицын в своих литературных воспоминаниях «Бодался теленок с дубом» восхищался этим чувством меры у Твардовского. Он, в частности, писал, что, не имея свободы сказать полную правду о войне, Твардовский останавливался перед каждой ложью чуть не на последнем миллиметре, но нигде этого барьера не переступил. Оттого и вышло чудо!
Если бы меня спросили, почему Василий Теркин стал одним из моих любимых литературных героев, я бы сказал: «Он очень по душе мне жизнелюбием. Смотрите, он на фронте, где каждый день смерть, где никто «не заколдован от осколка-дурака, от любой дурацкой пули». Порой мерзнет и голодает, не имеет вестей от родных, его ранят. А он не унывает. Живет и радуется жизни. Мне кажется, сегодня этого качества так не хватает многим людям. А может быть, и мне самому… Теркин не может не радовать своим жизнелюбием. Ведь он
В кухне — с места, с места — в бой.
Курит, ест и пьет со смаком
На позиции любой.
Он может переплыть ледяную реку, тащить, надрываясь, языка. Но вот вынужденная стоянка, «а мороз — ни стать, ни сесть…». И Теркин заиграл на чужой гармонии.
И от той гармошки старой,
Что осталась сиротой,
Как-то вдруг теплее стало
На дороге фронтовой.
Теркин — душа солдатской компании. Недаром товарищи так любят слушать его то шутливые, то очень серьезные рассказы. Вот они лежат в болотах, где «перемокшая» пехота мечтает уже даже о том, «хоть бы смерть, да на сухом», «третьи сутки кукиш кажет в животе кишка кишке». Сыплет дождик, злой кашель терзает грудь. И даже прикурить нельзя: размокли спички. Солдаты все клянут, и кажется им, что «хуже нет уже беды». А Теркин усмехается и начинает длинное рассуждение. Говорит он о том, что, пока солдат чувствует локоть товарища, он силен. За ним батальон, полк, дивизия. А то и фронт. Да что там, вся Россия! Вот в прошлом году, когда немец рвался к Москве и пел: «Москва моя», — тогда и можно было кручиниться. А нынче немец уже не тот, «этой песни прошлогодней нынче немец не певец». А мы про себя думаем, что ведь и прошлый год, когда совсем тошно было, находил Василий слова, что помогали товарищам. Такой уж в нем был талант. Такой талант, что, лежа в мокроте, засмеялись товарищи, легче им стало.
Но больше всего мне нравится глава «Смерть и воин», в которой наш герой раненый лежит и замерзает. И чудится ему, что пришла к нему Смерть. И стало ему трудно спорить с ней, потому что истекал он кровью и хотел покоя… И чего уж, казалось, держаться за эту жизнь, где вся радость — то мерзнуть, то рыть окопы, то бояться, что убьют тебя?… Но не такой Василий, чтобы легко сдаться «Косой».
Буду плакать, выть от боли,
Гибнуть в поле без следа,
Но тебе по доброй воле
Я не сдамся никогда, —
шепчет он. И воин побеждает Смерть.
Нынче прошло время лубочных героев книг и фильмов, о любителях которых с издевкой писал Твардовский, что эти писатели всегда рады «заключить», «что, мол, горе не беда».
Что с удачей постоянно
Теркин подвиг совершил:
Русской ложкой деревянной
Восемь фрицев уложил!
Писатель постоянно подчеркивал, что «страшный бой идет, кровавый, смертный бой…».
Сегодня мы начинаем узнавать правду о неисчислимых потерях, которые понес наш народ в войне, часто совершенно напрасных. Сегодня мы начинаем узнавать правду о причинах, целях и ходе войны, победой в которой, по мнению А. Солженицына, нам не стоит так уж гордиться. Но среди этой горькой правды свое место займет и простой русский солдат Василий Теркин.
(2 оценок, среднее: 3,00 из 5)Сочинение по литературе на тему: Памятник русскому солдату(по поэме А. Т. Твардовского «Василий Теркин»)
Памятник русскому солдату(по поэме А. Т. Твардовского «Василий Теркин»)